Утро Петровича. Ацетатальдегидные зарисовки. Жена.

Петрович спал плохо, и утром проснулся разбитый, и не в настроении. Кроме того, за окном брызгал дождь, было понятно, что на улице сыро и мерзко. Радовало только то, что за последние дни заработок был неплохой, и в заначке стояло два пузыря. Петрович решил никуда не выходить, и сделать себе выходной. Все равно, все бутылки не соберешь, все контейнера не проверишь.
Петрович налил себе, заел кусочком серого хлеба. В желудке потеплело.
В дверь кто то негромко постучал. Петрович привык к утренним визитам, но все его друзья - собутыльники заходили просто так, без стука.
Стучавший не стал дожидаться ответа и вошел.
На пороге стояла бывшая жена Петровича Люська, которую он уже не видел много - много лет.
Познакомились они, когда Петрович только пришел из армии и устроился на завод. Петрович работал токарем, Люська - в заводской столовой. Тогда, еще молодая и стройная, она сразу произвела на него впечатление. Да и он тогда выглядел совсем не так, как сейчас. Вскоре дошло до свадьбы, которую не одобрил никто из родни.
Деревенские родственники Петровича с опаской смотрели на невесту, считая что все городские - неженки и вертихвостки, городская же родня Люськи с презрением глядела на семейство Петровича - крестьян, с почерневшими от земли пальцами и обветренными лицами.
Впрочем, и Петровичу и Люське было глубоко наплевать на мнение всех родственников. Они были счастливы, будущее виделось еще более светлым, чем его описывали на политинформациях.
Через год родилась дочь, появились мысли о втором ребенке, но Люська заболела. Заболела всерьез.
Операция спасла ей жизнь, но от мысли о детях пришлось отказаться.
После этого Люську как будто подменили. Добрая и приветливая, она вдруг превратилась в озлобленную и придирчивую стерву, цепляющуюся по каждому пустяку. Петрович же, в силу своего воспитания и характера тоже напрочь был лишен дипломатизма и считал, что лучшее средство разговора с бабой - дать ей в ухо. Люська, впрочем тоже не терпела, давала сдачи, и частенько, после теплых семейных вечеров, оба приходили на работу с изрядно поврежденными физиономиями - Люська с синяками, а Петрович с царапинами по всей роже.
Вскоре Петрович нашел идеальный способ, как все наладить. Оказалось, что стакан водки делает жизнь лучше, а Люську добрее. Теперь, не всосав как минимум шкалик, Петрович домой не приходил. Но это, как выяснилось еще больше злило его благоверную. Теперь причиной скандалов стали постоянные выпивки.
Так продолжалось долго. Петрович пил еще больше, Люська пилила его еще сильнее. И чем больше пил Петрович - тем сильнее были скандалы. А чем ожесточеннее становились скандалы - тем больше пил Петрович.
Дочь росла в ненависти к отцу - пропойце, которую вполне успешно в ней культивировала мать.
Когда она выросла, отучилась и пошла работать, мать с дочерью посовещались, и просто выперли Петровича за дверь. Петрович ушел жить к тетке - полупарализованной старухе, впрочем с радостью принявшей непутевого, но доброго, в общем то племянника. От тетки и досталась ему комната, в которой он жил сейчас.
Бывшая с брезгливостью посмотрела на жилище Петровича и прикрыла нос платком. Петрович с удивлением смотрел на свою экс - супругу. Он никак не ожидал увидеть ее у себя дома. Ведь даже случайно столкнувшись с ним на улице, Люська всегда делала вид что не видит Петровича.
- Здравствуй, только и смог сказать Петрович от удивления.
- Здравствуй. Ну как ты?
- Да в порядке.
Петрович все больше удивлялся вниманию, оказанному ему.
- Что ты хотела?
- Поговорить.
- Про что?
Петрович все больше удивлялся. Он давно уже думал, что говорить ему с Люськой не о чем.
- Ты хоть помнишь, что у тебя дочь есть?
Петрович помнил. И даже, пытался когда то увидеться с ней. Но встреча закончилась тем, что дочь просто накричала на Петровича, назвала его "старым алкашом", наорала что ей стыдно стоять рядом с ним, и просто послала его куда подальше.
Впрочем, сейчас он не стал ворошить прошлое.
- Да, помню.
- Так вот. Ты хоть помнишь, что оставил ее без детства? Как ты с нами обращался?
Петрович не хотел спорить. Он просто сидел и ждал продолжения.
- Ей нужна помощь. Она хочет открыть парикмахерскую.
Петрович чуть не засмеялся. Он понял, что от него было нужно. Но денег у него не было. Точнее были, но их хватило бы на пол буханки хлеба. Но никак не на парикмахерскую.
-У меня нет денег!
- Я знаю что у тебя нет. Но дело не в деньгах. Нужно место для парикмахерской. А у тебя два фасадных окна, первый этаж.
Петрович опешил.
- Э... А я? А мне куда?
- А у тебя дом в деревне.
На самом деле, дом этот представлял собой глинобитные стены, с давно сгнившей и провалившейся крышей. И жить там не смогли бы даже крысы. Родители Петровича умерли больше 20 лет тому, и это были последние обитатели этого дома.
- Люся, ты же знаешь что там нельзя жить. Да и что я там делать буду?
- Да какая разница, в какой помойке тебе жить? Ты о дочери подумай!
- Нет... Я не уеду отсюда.
Петровичу стало грустно и тоскливо. Дочь, даже когда ей было очень нужно, не пришла сама, а послала мать.
- Нет, Люся.
Бывшая с ненавистью посмотрела на Петровича, поняла что переубеждать его бесполезно, и пошла к выходу.
Перед тем как хлопнуть дверью, она с ненависть выдохнула: - Чтоб ты сдох, тварь...
Петрович налил себе немного, выпил, занюхал рукавом. Дождь, вроде прекратился. Взяв мешок для бутылок, Петрович отправился на улицу. На душе было противно и горько.

Еще истории про Петровича - по тэгу Утро Петровича